Здравствуйте, мои дорогие потомки!
Пишет вам обычный польский рабочий Абель Хойна. Родился я в тысяча восемьсот девяносто пятом году в городе Гомель, что в Белоруссии. Мой отец занимался торговлей, но в результате только потерял все деньги. Чтобы как-то выжить, наша семья отправилась к родственникам в Польшу. Мы поселились в маленьком польском городке Пиньчув. Я полюбил этот город, поэтому после смерти родителей остался жить в нем. Если бы вы видели этот город весной, то поверили бы в то, что сказочная страна существует.
Мне иногда здесь снится наш город, но кажется таким далеким. Я понимаю, что больше никогда не увижу его. В тысяча девятьсот тридцать девятом году в Пиньчув пришли немцы. По приказу своего командования они уничтожили город, а нас, его жителей, увезли в концлагеря. Таким образом я попал в Аушвиц.
Живем мы здесь, милые мои, в деревянном бараке, стены которого прогрызли крысы. Здесь очень холодно, ведь печь топят редко. Спим мы на деревянных нарах, засыпанных соломой. Вчера нас кормили мороженой картошкой, которую-то и до конца не доварили. Но в наших условиях такое блюдо – вкуснятина. Нам повезло, что вообще удалось поесть. Ведь строить дорогу на голодный желудок тяжело. С товарищами по бараку мы часто думаем о том, что по этой дороге, когда мы ее достроим, поедут немецкие автомобили, груженые трупами таких же заключенных, как мы.
Сегодня с утра я проснулся, пытаясь вспомнить свое имя и дату, когда попал в этот ад. Смог вспомнить только свой номер – двадцать четыре тысячи сто пять. Меня мучают лихорадка, кашель, появилась какая-то сыпь. Неделю назад умер от тифа мой сосед по нарам. Наверное, от него и я подхватил эту заразу. Но… Меня уже это мало заботит.
Сегодня пятнадцатое декабря тысяча девятьсот сорок первого года, и после обеда я, наконец-то, обрету свободу… Я еврей, поэтому сегодня от меня останется лишь горстка пепла, а душа моя вместе с дымом вырвется наружу через трубу крематория…
Сейчас я чувствую себя счастливым, потому что те адские муки, которые мы все испытываем здесь, просто невыносимы. Каждый из нас молится о смерти, которая подарит нам свободу.
В конце своего письма хочу выразить надежду на то, что вы, дорогие мои потомки, будете жить в мире и согласии. Никогда нельзя больше допустить совершения тех ужасов, свидетелем которых стал я. До конца своих дней помните мои слова!
С любовью, ваш А. Хойна.